Выжить после инсульта

10 декабря 1996 года. В одной из лабораторий Гарвардской медицинской школы раздался звонок. Телефон взял доктор Стивен Винсен. Из трубки послышались совершенно неразборчивые хрипы и бессвязные звуки. Но голос он узнал.

Это была его коллега нейробиолог Джилл Болт Тейлор. Уже четверть часа как она должна была находиться в этом же кабинете.

Джилл тоже не смогла разобрать, что Стив отвечает ей по телефону. Он лаял, как собака.

«Боже мой, он гавкает, как золотистый ретривер!» — подумала она.

Но, услышав себя со стороны, Джилл поняла: проблема не в телефоне.

В этот момент кору левого полушария ее мозга заливала кровь из разорванного сосуда. Речевые центры уже плавали в красной жидкости. Она больше не могла ни превращать свои мысли в слова, ни понимать речь других. Всю сознательную жизнь 37-летняя Джилл Тейлор изучала, как болезни разрушают мозг пациентов. В эту секунду она сама стала жертвой одной из них. У нее случился инсульт.

Инсульт — это острое нарушение кровообращения, которое приводит к повреждению мозга.

Восемь из десяти инсультов — ишемические. Артерии сильно сужаются или совсем закупориваются, по ним перестает поступать кровь, и участки мозга отмирают из-за кислородного голодания. Чаще всего это случается из-за тромбов или атеросклеротических бляшек.

Геморрагические инсульты встречаются реже. Но последствия у них более тяжелые, и с большей вероятностью они приведут к смерти. В мозге разрывается сосуд, ткани заливает кровью, и они отмирают.

Шансы пациента выжить и восстановиться зависят от того, как быстро ему окажут медицинскую помощь.

А от того, какие участки мозга пострадают, зависит, парализует ли человека, разучится ли он ходить, говорить, забудет, как есть, или потеряет память и перестанет узнавать родных.

«Я потеряла способность воспринимать признаки, по которым раньше визуально различала предметы. Я больше не ощущала физических границ собственного тела и лишилась внутренних часов. Мне казалось, что я перешла в текучее состояние».

Нейробиолог Джилл Тейлор выжила после инсульта, восстановилась и через 10 лет написала книгу, где рассказала, что происходит в голове человека, когда его нейроны умирают, сдавленные сгустком крови размером с мяч для пинг-понга.

«Мой мозг продолжал разрушаться, цифры теперь казались чем-то странным и незнакомым. Само понятие номера больше не существовало. Идея телефона стала чем-то крайне удивительным. Я перестала постигать, что с ним вообще нужно делать.

Только чувство физической боли короткими волнами возвращало меня в реальный мир. Я боялась, что забуду, что делаю, поэтому, не переставая, повторяла про себя: „Это Джилл Тейлор. У меня инсульт. Это Джилл Тейлор. У меня инсульт“».

Но произнести эти слова она тогда не смогла. Только сдавленно мычала в телефонную трубку.

Мы можем пользоваться речью благодаря разным областям мозга, которые работают сообща.

Зона Вернике отвечает за понимание и обработку. Если она будет повреждена при инсульте, слова перестанут иметь смысл. Они превратятся в шум вроде шелеста листьев или собачьего лая. Если человек сможет говорить, то полную бессмыслицу.

А зона Брока участвует в воспроизведении речи. Она позволяет превращать мысли в слова. Ее повреждение заставляет забыть, как звуками выразить то, о чем ты думаешь. При частичных нарушениях человек сможет говорить короткими, односложными фразами. Он будет путать грамматические категории и слоги.

Моторная кора позволяет управлять движениями. Она нужна, чтобы произносить звуки. При ее повреждении человек будет пытаться что-то сказать, но не сможет ничего выговорить. Или будет говорить очень неразборчиво: язык, губы, челюсти перестанут его слушаться.

Джилл лишилась возможности мыслить языковыми категориями и частично — управлять своим телом. Но через несколько недель после операции речевые центры левого полушария начали понемногу выходить на связь и она снова научилась общаться. А следом восстановились остальные когнитивные функции. Это заняло 8 лет.

Когда человек восстанавливает утерянные функции после инсульта, поврежденные ткани его мозга не оживают. Вместо этого соседние участки могут взять на себя новые задачи. Этот процесс называется нейропластичностью. Наш мозг способен изменять свою структуру и создавать новые нейронные связи. Например, правое полушарие может частично взять на себя управление речью, которое обычно контролируется левым.

Поэтому тем, кто пережил инсульт, предстоит долгая реабилитация: им нужно заново учиться всему, что они умели прежде.

Но кошмарные последствия перенесенного удара могут остаться с пациентом на всю жизнь.

В зависимости от обширности инсульта и от того, как скоро человеку окажут медицинскую помощь, могут развиться разные поражения: нарушение мочеиспускания, нарушение зрения (возможна его полная потеря), психические расстройства, снижение чувствительности тела, парезы, параличи.

Пациенты часто теряют чувствительность, нарушаются речь, акт глотания, координация движений. Довольно часто последствием инсульта является слабоумие.

У Александра Дюма в «Графе Монте‑Кристо» есть персонаж — разбитый параличом господин Нуартье де Вильфор. Труп с живым взглядом, который проводит остаток жизни в кресле на колесиках и может общаться, лишь моргая глазами: один раз означает «да», два раза — «нет».

Но это лишь образ из приключенческого романа.

А вот Жан Доминик Боби — герой собственной повести и реальный пациент с диагнозом синдром запертого человека. Главный редактор французского журнала Elle, успешный журналист, ловелас и гедонист. Он ехал на своем серебристом БМВ, когда тяжелый инсульт навсегда запер его в собственном теле. После комы к нему вернулись память, чувства и ясность мысли. Но больше ничего. До конца жизни Боби не смог говорить, держать кого-нибудь за руку и самостоятельно шевелиться.

«В один день я нахожу забавным, что в 44 года меня моют, переворачивают, вытирают и пеленают, как грудного младенца, словно я возвращаюсь в детство. Я даже получаю от этого некоторое удовольствие. Но на другой день все это кажется мне верхом трагедии, и слеза катится в пену для бритья, которую санитар наносит на мои щеки». (Из книги «Скафандр и бабочка»).

«Скафандр и бабочка» — книга, которую сочинил Жан Доминик Боби уже после инсульта. Он писал ее, моргая левым глазом, — единственным участком тела, который подчинялся его воле. Ему перечисляли буквы французского алфавита, когда звучала нужная, Боби подавал сигнал:
«Сейчас я спотыкаюсь на букве L. Жалкий главный редактор, который не в состоянии больше выговорить название собственного журнала».

Боби моргал десять месяцев по четыре часа ежедневно, чтобы написать 16 с половиной тысяч слов. За это время он сделал около 200 тысяч движений веком.

«Теофиль, мой сын, сидит тут, его лицо в пятидесяти сантиметрах от моего, а я, его отец, не могу просто провести ладонью по его жестким волосам, ущипнуть за покрытую пушком шею, крепко прижать к себе его мягкое, теплое тельце. Как это выразить? Это чудовищно, несправедливо, отвратительно или ужасно? Внезапно меня прорвало. Хлынули слезы, из горла вырвался хрип, заставивший вздрогнуть Теофиля. Не бойся, малыш, я люблю тебя». (Из книги «Скафандр и бабочка»).

Жан Доминик Боби умер через два дня после того, как его книга была закончена. «Скафандр и бабочка» имела грандиозный успех. Ее экранизировали в 2007 году: две премии «Золотой глобус», две пальмовые ветви в Каннах, четыре номинации на «Оскар».

Если бы автор «Скафандра и бабочки» дожил до сегодняшнего дня, вполне возможно, что он мог бы поговорить со своим сыном и написать еще одну книгу — силой мысли.

Именно для таких пациентов сейчас разрабатывают новейшие нейроинтерфейсы. Фактически ученые делают апгрейд поврежденного мозга — его функции берут на себя умные устройства.

Пациентке Энн — 48. Она перенесла инсульт ствола мозга. После этого ее парализовало. Она сохраняет ясность ума, но никак не может взаимодействовать с внешним миром. Раньше ее состояние называли бы вегетативным. И никто на свете не узнал бы, что она чувствует, доживая свои дни в больнице. Однако теперь Энн разговаривает. С помощью чипа в голове. Устройство считывает ее мысли и переводит их в речь со скоростью 80 слов в минуту: примерно так же быстро люди в среднем печатают на смартфонах. И это недалеко от скорости речи: 100–150 слов в минуту. Далее текст передается синтезатору голоса, который в точности повторяет ее собственный. А цифровой двойник Энн, созданный нейросетями, все это произносит.

Расшифровать электрическую активность мозга и перевести ее в слова не так-то просто. Первым пациентом, на котором протестировали технологию, был парализованный художник и музыкант Джонни Рэй. В 1998 году в его мозг вживили чип размером с монету, который раньше тестировали только на быках.

Само устройство изобрел испанский ученый Хосе Дельгадо. Вместе с чипированным быком в 1965 году он вышел на корриду и смог с помощью пульта по FM-радиоканалу заставить животное свернуть с дороги.

Но от человека пульта управления у ученых не было. Вместо этого радиоканал соединял нейроны в моторной части мозга Рэя и курсор мыши. Пациент должен был представлять, как двигает руками. Импульсы из мозга через нейроинтерфейс передавались на компьютер. Так у Рэя появилась возможность общаться с внешним миром.

Управлять курсором с помощью чипа в мозге сегодня может даже обезьяна. А вот воспроизвести речь оказалось гораздо сложнее. Именно из-за того, что она как бы разбросана по нашему мозгу. Нейроимплант нужно как следует натренировать, чтобы он стал понимать, что хочет сказать человек.

Первым, кому это удалось, стал еще один парализованный пациент — в научных публикациях его называют Панчо.

Команда Калифорнийского университета в Сан-Франциско вставила ему в голову металлическую пластину шириной 7 сантиметров. На ней закрепили 128 электродов. Так ученые отслеживали, по какой траектории пробегает нервный импульс в его голове.

Следующие 80 недель онемевший после автокатастрофы Панчо часами читал и пытался произнести одни и эти же 50 слов. «Голодный», «музыка», «компьютер»… Сказать что-то у него, конечно, не вышло, но исследователям этого и не требовалось. Они просто отслеживали, какие сигналы активируются в его мозге при попытке произнести определенное слово. Записав паттерны, устройство стало помогать Панчо выражать его мысли простыми словами.

Существует и более простая технология — неинвазивные и малоинвазивные интерфейсы. Датчики крепят на поверхности мозга, они не проникают внутрь. Или электроды помещают на поверхности головы, как шапочку для ЭЭГ. Это дает менее точное распознавание сигналов, зато это более безопасно.

В России также активно развивают научные исследования и разработки по нейроинтерфейсам. Этим занимаются более сотни юридических и физических лиц: институты РАН, медицинские учреждения, вузы, научные центры, малые предприятия и даже индивидуальные изобретатели.

Например, российский стартап «НейроЧат», начинавший работу при лаборатории нейрофизиологии и нейроинтерфейсов МГУ, сейчас дает возможность людям с нарушениями речи взаимодействовать с миром. Оборудование анализирует данные ЭЭГ, распознает команды мозга и преобразует их в текст, чтобы пользователи могли выразить свои мысли в словах. Система позволяет даже переписываться через СМС и мессенджеры.

А стартап iBrain создает нейроинтерфейсы для постинсультной реабилитации. Их продукты уже закупают организации в Германии и Израиле. Одна из разработок позволяет пациентам мысленно управлять протезами или тренажерами — устройство считывает и анализирует сигналы мозга, которые должны активировать моторные функции.

Похожие разработки есть у компании Motorica. Они делают нейроинтерфейсы для управления протезами верхних конечностей. Пользователи могут управлять такими протезами с помощью мысленных команд.

В Курчатовском институте работают над нейроимплантом, который может заменить собой поврежденный фрагмент спинного мозга. Он соединяет поврежденные нейронные структуры, давая возможность мозгу передавать сигнал для управления телом.

А в рамках проекта Высшей школы экономики «Нейрокампус-2030» создается «речевой протез». Он должен считывать активность мозга с помощью электродов, вживленных в необходимую зону черепа, и превращать ее в речь.

Сильная головная боль — самый распространенный симптом инсульта, анестетики не помогают, а понять конкретное место, где возникает дискомфортное ощущение, бывает сложно. В ушах шумит, порой без остановки.

У пациента может кружиться голова, во время движений это чувствуется сильнее, но даже в состоянии покоя симптом не проходит.

Кроме того, пострадавшему трудно двигаться, мышцы ослаблены. Человек впадает в апатию и испытывает трудности с выполнением обычных повседневных дел.

Могут наблюдаться скачки артериального давления, которых не было раньше. Страдает память, человек забывает информацию, которую получил совсем недавно. Плохо спит, остается сонливым даже днем. Отдых не приносит облегчения и не помогает побороть усталость.

Ну, а самыми «громким» симптомом будет онемение лица и конечностей (человек не может улыбнуться или улыбается только одной частью лица, не контролирует части тела, например, не может поднять руку). Возникают проблемы с координацией, а зрение становится трехмерным, в глазах двоится.

При первых признаках инсульта сразу же обратитесь к врачу. Вызывайте скорую помощь. Это может спасти вам жизнь.

Сильное головокружение и повышенное давление оказались симптомами ишемического инсульта у Елены Прокловой, когда ей было 68. Несмотря на самочувствие, актриса вышла на сцену и только после спектакля вызвала скорую. Госпитализироваться отказалась. Лишь через несколько дней после новогодних праздников ее увезли в больницу. Но Прокловой повезло: ни двигательные способности, ни интеллектуальные повреждены не были. Пострадала речь. Восстановиться артистке удалось довольно скоро. Сейчас она по-прежнему появляется на театральной сцене.

Звезда сериала «Игра престолов» Эмилия Кларк пережила инсульт в 24: почувствовала тошноту и головную боль во время тренировки. Ее спасли, но после кровоизлияния Кларк потеряла речь. И в какой-то момент не могла вспомнить даже собственное имя. Тем не менее ей удалось довольно быстро восстановиться и даже вернуться на съемочную площадку. Спустя два года у Эмилии случился второй инсульт, ей пришлось повторно восстанавливаться. И ей это снова удалось.

Певец Алексей Воробьев в 2013 году перенес инсульт после серьезной автомобильной аварии. Половина его тела была парализована. Врачи сообщили певцу, что у него повреждены 25% мозга. «Тогда я потерял все, что у меня было в жизни. Все, что умел, все, что мог… Вспоминать о том, что ты валялся парализованный и у тебя еда вываливалась изо рта, да ты еще и не мог разговаривать… Такие мысли не приносят позитива», — говорил он в интервью. Исполнитель восстанавливался после аварии год. Позже сами врачи удивлялись, что он смог вернуться к нормальной жизни. Но последствия инсульта все еще дают о себе знать.

Инсульт случился у актрисы Татьяны Агафоновой в 43 года. На нервной почве. Она не только похудела на 50 килограммов, у нее также был левосторонний парез. По словам артистки, на ноги она встала через год. И даже начала опять сниматься в кино после большого перерыва. А помогли ей в этом друзья и актерские упражнения — с их помощью Агафонова восстанавливала речь.

Певица Татьяна Буланова попала в больницу с подозрением на инсульт, когда ей был 51 год. Однако, как потом выяснили врачи, приступ у нее произошел гораздо раньше, просто она не обратила на него внимание. Буланова решилась на обследование, только когда у нее начали отниматься рука и нога. После перенесенного микроинсульта Татьяна полностью убрала из своей жизни алкоголь и старается вести здоровый образ жизни.

Федор Добронравов перенес инсульт в 57 лет прямо на сцене во время спектакля. Речи нет, рука не работает. После операции ему пришлось сделать перерыв в карьере, но Федор Викторович смог восстановиться.

Певец и музыкант Николай Носков перенес инсульт, когда ему был 61 год. Говорят, он был на волоске от смерти. Все произошло на даче артиста. Близких в тот момент рядом с ним не было. Один из рабочих заметил, что Носков не выходит из дома. Врачи скорой срочно госпитализировали его. Дальше были трое суток в реанимации. И никаких прогнозов на будущее. Но Носков выкарабкался. Хотя сначала артист даже не мог разговаривать. К сожалению, правая сторона тела у него так до конца и не восстановилась. После инсульта у Носкова началась сильная депрессия. Ему потребовались месяцы, чтобы прийти в себя. Но певец снова смог вернуться на сцену. Правда, теперь рядом с ним всегда стоит инвалидное кресло.

У актрисы Елены Кондулайнен случился инсульт, когда ей было 62 года. Она внезапно почувствовала себя плохо, когда находилась в ресторане: заболела голова, нарушилась речь. Скорую ей вызвал официант, но актриса сначала от госпитализации отказалась. Медики, понявшие, в чем дело, все-таки настояли и увезли ее в больницу. Уже в стационаре у Кондулайнен выявили острое нарушение мозгового кровообращения, сосудистое поражение головного мозга. Восстанавливалась она тяжело. «Я мечтала просто подняться с постели. Чувствовала себя овощем. Истерики были каждый день», — вспоминает актриса. Еще она призналась, что после инсульта не могла слышать телефонные звонки и смотреть телевизор, ведь ее раздражали любые звуки. Также она похудела на 20 килограммов. Актриса практически заново училась ходить и говорить.

Несколько лет после перенесенного инсульта боролся за жизнь певец Вячеслав Малежик. Болезнь настигла его в возрасте 75 лет. В тот момент он находился на отдыхе в Черногории. Певец и его жена были в ресторане. Неожиданно Малежику стало плохо. Он сумел добраться до аптеки и измерить давление. Оно оказалось очень высоким. Малежик обратился в больницу, где ночью понял, что у него не работают руки и ноги и он не может глотать. Но из-за отсутствия страховки лечиться певец вернулся в Москву. «На протяжении трех месяцев меня кормили через зонд. Рука восстановилась процентов на 85, правая нога — процентов на 45. Два раза в год прохожу реабилитацию», — рассказал Малежик.

У Шэрон Стоун инсульт случился в 43. Позже актриса вспоминала, что несколько дней у нее болела голова, но она не придавала этому значения. Когда боль усилилась, Шэрон обратилась к врачам. Доктор посоветовал ей позвонить матери, ведь скоро она разучится разговаривать. Ангиограмма показывала лопнувший сосуд и кровоизлияние, которое случилось 4 дня назад. Стоун прооперировали лишь на девятые сутки, когда у актрисы уже онемела половина лица. И еще целый месяц врачи не давали гарантий, будет ли она жить.

«Мне пришлось снова учиться ходить, слышать, писать, говорить… Потом я еще долгое время думала, что умираю. Даже после того, как вернулась домой», — вспоминает актриса. Основной курс реабилитации занял больше года. А через три она согласилась на съемки в картине «Основной инстинкт-2». Но на окончательное восстановление ушло 7 лет.

«Если у вас действительно сильная головная боль, вам нужно обратиться в больницу», — говорит Шэрон Стоун. К ее совету стоит прислушаться.