Радиевый институт решает судьбу своего музея, где зарождалось ядерное оружие

Помещения, где велись разработки атомной бомбы, уже давно не имеют статус секретных. Сюда регулярно водят экскурсии, а основные научно-производственные мощности перемещены на другую площадку. Здесь же будто замерло время — начало 1920-х, когда тут работали Курчатов, Вернадский, Хлопин. Работали и тут же жили.

Директор музея Сергей Хлебников, рассказывающий об истории Радиевого института, — последний живой физик, работавший на циклотроне, — прародителе андронного коллайдера. В 1937 году эту машину запустили, чтобы тоже познать строение материи. На нем синтезировали около трех тысяч не существовавших в природе ядер. Когда ускоритель запускали, электричество отключали во всем Петроградском районе.

Именно на циклотроне были получены первые образцы оружейного плутония. Это было в 1945 году. К созданию первой атомной бомбы институт приступил еще в 1943-м. Среди экспонатов музея есть земля с полигона, где проходили ее испытания. Понятно, что тогда в здании на улице Рентгена коммуналок уже не было, работы строго засекретили. Но дух времени, когда здесь жили, тоже остался.

В доме с 69 комнатами помещения так и назывались — квартиры- лаборатории. В них работали и жили ученые. Первый этаж стал родиной ядерной физики, второй — радиохимии, третий — геохимии, четвертый — биохимии.

Квартиру-лабораторию №8 делили жильцы — аспирант и замдиректора по хозяйственной части, и ученые — Вернадский и Хлопин. В их кабинете сохранилась одна из трех библиотек Хлопина. Говорят, чистая. Были еще грязная и очень грязная. Будто для подтверждения здесь же на столике — самый старый в стране радиометр 1920-х годов. Всё это наследие пока не имеет музейного статуса.

Современный Радиевый институт сейчас описывает экспонаты и намерен до 2025 года перевезти их с Петроградской стороны на основную площадку на 2-м Муринском проспекте. В дальнейшем существующий музей может пройти реновацию либо быть передан городу. Окончательного решения до сих пор нет.

В здании на Рентгена уже давно не ведутся работы с опасными веществами. Кроме мемориальных помещений остались только обучающие классы и аналитическая лаборатория. Часть пустует. И институт намерен привести дом в соответствие с санитарными нормами и найти квартирам-лабораториям новое назначение. Шансы, что на историческую площадку вернется музей, крайне не определены. А именно сохранение аутентичных вещей здесь — невероятная ценность. Это память места, которую можно потерять.