Прошедшие через ад: воспоминания жителей блокадного Ленинграда

Старинный петербургский дом, в котором прошлый век давно стерт евроремонтом нынешнего. Но по одной из квартир можно водить экскурсии.

Тамара Маматбекова, жительница блокадного Ленинграда: «Книжные шкафы сожгли, спальню сожгли. Резную мебель, шкафы ломали резные, а картины продавали. Папа очень тяжело переносил это. Продали за килограмм пшена и полбуханки хлеба».

Тамаре Фёдоровне в 1941 году исполнилось девять. Вместе с родителями в этой квартире она прожила всю блокаду. Комнаты закрыли, их было не протопить, ютились в коридоре и на кухне.

У многих детей осажденного города до сих пор в памяти остались голоса из радио тех времен.

Валентина Геворская, жительница блокадного Ленинграда: «Она очень хорошо читала. Отрывки из пьес, еще что-то. Фамилия была Петрова, с хорошим голосом. Не просто репродуктор».

Мария Петрова приносила в блокадный город детские сказки. На радио находилось время и для них.

В Петербурге у многих и у многого есть блокадная история. В зоопарке спасали зверей, ведрами носили воду бегемоту по кличке Красавица — она блокаду пережила. В Эрмитаже прятали в подвалах оставшиеся в музее ценности. Эвакуация Эрмитажа началась в первые же дни после объявления войны. Двумя эшелонами из города успели вывезти большую часть коллекции.

Во время блокады в Ленинграде работал единственный театр — Музыкальной комедии. Тамара Фёдоровна рассказала, что на спектакль ее водили, но ей девятилетней он не запомнился. Но хорошо помнит она другое.

Тамара Маматбекова: «Мы ходили на Неву. Папа брал меня за пальто и держал, а я кувшинчиком брала из проруби воду. Наливала в его ведро. У него побольше, у меня поменьше. И несли домой».

Отец Валентины Геворской ушел на фронт добровольцем в первый же день войны. Ее мама осталась в Ленинграде с четырьмя детьми.

Валентина Геворская: «Представить маму, которая вот сейчас проснулась. Знает, что сейчас проснутся четверо детей. И на нее четыре пары глаз голодных посмотрят. А чем нас кормить? Ничего нет».

И мама, и две ее сестры, и брат — они все выжили в осажденном городе. Но вспоминать о блокаде она не любит. Она хочет объяснить свои чувства и ощущения, но не получается найти слов. Все они кажутся пустыми в сравнении с пережитым.