100 лет назад родился мастер советского абсурда

В России отмечают столетие со дня рождения писателя Даниила Хармса. С каждым годом о нем все больше пишут, но в его биографии появляется все больше вопросов. Мастер литературного абсурда, провокации и эпатажа. Он любил шокировать публику. Советский писатель с антисоветским репертуаром.

С подробностями — корреспондент телекомпании НТВ Андрей Бурцев.

К столетию Хармса художник Кирилл Миллер открыл свой памятник писателю и приходит за ним ухаживать, счищать снег. Миллер считает, что юбилей уже прошел. Главная мистификация Хармса — он так все завуалировал, что до сих пор спорят, когда же его день рождения?

Кирилл Миллер, автор памятника Даниилу Хармсу: «Вот, и пожалуйста, основной перфоменс Хармса — непонятно, когда он родился — то ли 30 декабря, то ли 17. Что новый стиль, что старый. Все говорят 17 — это по старому стилю, но старый стиль же позже! Получается, это 30 по старому будет и 17 по новому, но почему-то праздновать его 30 декабря принято тоже».

Сразу два монумента — здесь он и в барельефе, и в скульптуре — неофициальный, неразрешенный властями уголок писателя, очень по-хармсовски, который, как известно, официоз не признавал. На выставке, посвященной его столетию, наоборот, все с ведома администрации. Включают инсталляции только женщины-пожарной — образ достойный мастера литературного абсурда, барышня в погонах, зажигающая нижнее белье.

Михаил Карасик, куратор выставки: «Мы часто ассоциируем Хармса с родоначальником именно такого абсурда, а абсурд — это реалии нашей жизни, естественно, все говорят о бытовом абсурде. Я думаю, все-таки Хармс, хотя быта у него было очень много, как и обыденных вещей, но он смешивает обыденность с нереальностью и все это воспринимается вот так абсурдно».

Художник Борис Смирнов работал вместе с Хармсом в детском журнале «Чиж». Сочинять для юного читателя — единственная возможность быть изданным в разгар сталинских репрессий. Хотя высказывания Хармса про детей никак не увязываются с образом детского писателя — «детей надо уничтожать, для этого я бы устроил в городе центральную яму и бросал бы туда детей». Нужен был заработок, Хармс и про Сталина написал.

То, что писал Хармс для себя, не то, что издать не могли, его бы почти наверняка за это сразу арестовали. «Узнав о начале войны, патриоты с криком „За Родину!“ выбрасывались из окна с третьего этажа и сильно поранились» — у кого повернется язык назвать Хармса советским писателем? «Потом из окна вывалилась третья старуха, потом четвертая, потом пятая, когда вывалилась шестая старуха, мне надоело смотреть на них и я пошел на Мальцевский рынок!»

Миниатюры Хармса, несмотря на всю их абсурдность, часто имеют точную топографию — Мальцеский рынок здесь за углом, а в том доме на третьем этаже жил Даниил Хармс. Значит, вся эта история с вываливающимися старухами могла прийти к нему в голову, когда он вышел из своей парадной, чтобы пойти на рынок, и взглянул на одно из окон дома напротив.

Александр Теребенин, внук художника Бориса Смирнова: «Последнее прижизненное издание Хармса — детская сказка про то, как звери попадают в клетку. Вскоре его самого арестовали. Кто-то верит, что Даниил Хармс предсказал свою трагическую судьбу в детской книжке-малышке».