Сергей Иванов: строить коттеджи на костях недопустимо ¹⁶⁺

Глава российского Минобороны против того, чтобы на местах крупных сражений Великой Отечественной войны и захоронений советских воинов строились коттеджи и виллы. По словам Сергея Иванова, со своей стороны он сделает всё возможное, чтобы этого не допустить, но решение проблемы и местным властям вполне по силам.

Сергей Иванов, министр обороны РФ: «На костях строить коттеджи и виллы недопустимо, это просто кощунственно. И я буду делать все для того, чтобы такие поправки были внесены в законодательство, если это нужно. Но мне кажется, что это можно сделать и на муниципальном, и на областном уровне тоже. Не обязательно здесь федеральный закон применять. Это можно сделать в тех субъектах Федерации, где эта проблема стоит остро».

С подобной проблемой как раз столкнулись узники вырицких детских лагерей под Санкт-Петербургом. Территорию, на которой в годы Второй мировой войны сотни детей были замучены нацистами, обнесли забором. Репортаж корреспондента НТВ Валерия Драгилева.

Сегодня эта территория так же, как и 60 с лишним лет назад, огорожена. Правда, забор теперь другой, и колючей проволоки почти нет. Но попасть на то место, куда во время войны немцы со всей округи согнали детей, практически невозможно — частные владения. По информации НТВ, у этой земли совсем недавно появился новый собственник.

Каждый год сюда приезжают те, кому удалось выйти живыми из этих ворот 60 лет назад. В этом году их впервые не пускают на территорию, сюда, к коттеджам, растущим вокруг. Здесь затевают большое строительство, сторожу даны четкие указания.

Сторож: «Открыть не могу. По телевизору покажут, мне кранты. Был же разговор».

По немецким документам, это место — детский дом, поэтому бывшим воспитанникам отказывают в компенсации. Все атрибуты этого детского дома они хорошо помнят: колючая проволока, вооруженные охранники, голод, сотни смертей, и рабский труд.

Вера Зеленина: «Напротив, в лесу, хоронили тех, кто умирал маленьким. Так моя сестра Валя умерла».

Людмила Хмырова: «Нары сплошные тут были. Даже помню, что моя была с этой стороны».

Александр Зеленин: «Я помню голод. Я на кровати — до трех с половиной лет не ходил. И ночью все время просил: хлеба, хлеба, хлеба….»

В библиотеки поселка Вырица о лагере хранится много документов. Вначале 90-х все, кто в нем был, получили удостоверение узников, но в немецких списках этот лагерь так и не появился. На кадрах, снятых несколько лет назад местными журналистами, сохранились редкие воспоминания одного из узников. Он умер в прошлом году. Он рассказывает, как немцы в этом лагере брали у детей кровь. Обычно после этих процедур в живых не оставались.

Николай Трумелев: «У меня взяли кровь. Я потерял сознание, и меня, как потом выясняется, выбросили на свалку, что называется, подыхать. Мама мне говорила, что меня нашла собака».

Вера Зеленина вспоминает, как немцы насильно разлучили ее с родителями и пригнали сюда. Одно из главных материальных свидетельств того, что это был за детдом — карцер для детей. Здание давно разрушилось, но теперь даже его фундамент можно увидеть лишь из-за ворот, а подвал-карцер только на фотографиях, сделанных несколько лет назад.

В карцер сажали детей любого возраста. Серафима Дмитриева написала об этом лагере книгу. Теперь она пытается понять логику современной бюрократии.

Серафима Дмитриева: «Немцы оккупировали нашу территорию, немцы создавали лагеря, и в то же время они несут ответственность и за лагеря на территории Советского Союза. Можно понять что-нибудь в этой логике. По-моему, логики никакой нет».

В Российском фонде взаимопонимания и примирения, который распределяет немецкие выплаты советским узникам, знают об истории детей из Вырицкого лагеря, но ничего, кроме отказа прислать не могут, потому что узники не были депортированы в Германию.

Борис Харин, председатель экспертной комиссии Фонда взаимопонимания и примирения: «Немецкая сторона наши доводы не восприняла, считая, что основная категория — это все-таки категория депортированных лиц, которые были вывезены за пределы границ СССР и узники концлагерей».

Теперь они, видимо, смогут собираться только на том месте, где через несколько лет после войны были перезахоронены около 200 детей, не выживших в том детдоме. Правда, даже в 80-х, когда был установлен этот памятник, это не было государственной данью памяти. Местные школьники, сдавая несколько лет макулатуру и металлолом, собрали деньги на монумент погибшим детям.