В Европе возник кризис доверия к власти из-за тяжелых экономических условий

Дым отечества для французов теперь — это смрад горящего мусора и слезоточивый газ. Отступать протестующим некуда, позади Париж, Лион, Марсель, Страсбург — все крупные города страны.

То ли очередная французская революция, то ли уже война. В пиковые часы протеста на улицах больше миллиона человек. Силы правопорядка то яростно атакуют, то сами отступают под градом камней манифестантов. Полиция действует жестко. Демонстрантов топчут ногами, задерживают сотнями. Под горячую руку попадают даже посетители уличного кафе, но волнения не утихают. Полицейские сообщают о потерях — ранено больше 400 сотрудников. В Париже география протеста — знаковые места. Манифестация на площади Бастилии, где в XVIII веке революционеры разрушили тюрьму — символ угнетения народа. Костры на площади Республики у подножья статуй, символизирующих Свободу, Равенство и Братство.

Во Франции сейчас как раз кризис идей равенства. После принятия в обход парламента крайне непопулярной пенсионной реформы, ставшей триггером беспорядков, Эммануэль Макрон в глазах улицы стал символом высокомерия правящего класса. Чучела президента вешают, жгут, подбрасывают в воздух, бросают на рельсы перед поездом. В этом и угроза расправы, и знак, что Макрон — главная помеха. Сам глава Франции, который много дней проводил международные встречи и постоянно говорил о поддержке Украины, наконец объяснился, чтобы сказать — пенсионная реформа будет реализована, другие мнения не в счет, а ему самому терять нечего.

Эммануэль Макрон, президент Франции: «Я не собираюсь переизбираться, я не могу этого сделать по конституции. Но выбирая между сиюминутными опросами общественного мнения и интересами страны — я выберу последнее. Если придется столкнуться с непопулярностью, я к этому готов».

Уровень доверия к президенту — ниже некуда. Во время интервью он, спрятав руки под стол, зачем-то снял часы. Объяснения пресс-службы, что часы стучали по столу, создавали шум, публике показались неубедительными. Многие уверены, что богач Макрон просто пытался утаить хронометр стоимостью в несколько десятков тысяч евро.

Бастующие мусорщики, как и другие, еще надеются дать отпор правительству. Вотум недоверия кабинету парламент не поддержал, хотя и с минимальным перевесом в девять голосов, но впереди еще попытка оспорить реформу в Конституционном совете. Из-за этого протестующие не снижают градус давления: блокируют морские порты, железные дороги, автотрассы. Забастовки происходят в аэропортах, на мусоросжигающих и нефтеперерабатывающих заводах. Последнее уже привело к нехватке топлива, у заправок километровые очереди. Люди злятся, но при этом протест поддерживают.

Даже протесты против строительства оросительных бассейнов для сельхознужд в местечке Сен-Сулин переросли в настоящую битву экоактивистов и полиции.

В Британии же, глядя на беспорядки по ту сторону Ла Манша, объявили о том, что откладывают собственную пенсионную реформу. Все это общеевропейская тенденция — кризис доверия к власти на фоне тяжелых экономических условий.

Премьер-министр Италии Джорджа Мелони заявила, что готова пожертвовать собственным рейтингом, но не своей политикой.

Джорджа Мелони, премьер-министр Италии: «Вы считаете, что мы должны пересмотреть границы Украины?! Что нам нужно отдать Москве территории, которые она оккупировала?! Ответьте мне, если мы серьезно говорим о мире, потому что все остальное — это просто пропаганда!»

Раздражение и нервозность многих европейских лидеров связана и с тем, что заявленная приверженность политике солидарности рушит их собственные планы. Если прежде внутренняя европейская конкуренция была бы предметом экономической борьбы, то теперь грозит скандалом. Каждый из таких споров уже воспринимается как вопрос выживания. Германия боится просадить свой автопром, и так уже бегущий за океан. На этой неделе стало известно, что Volkswagen построит очередной завод в Южной Каролине. А Франция борется за дешевую атомную энергию. И те, и другие при этом попадают под огонь критики экологов. Но вместо того, чтобы заняться разрешением этих противоречий, вопрос намеренно снимают с повестки очередного саммита ЕС, чтобы ничто не мешало принятию решения о поставке Украине одного миллиона оружейных снарядов.

Урсула фон дер Ляйен, председатель Европейской комиссии: «Мы должны нарастить массовое производство боеприпасов. Мы подготовим предложения, чтобы финансировать это из бюджета ЕС. Мы должны гарантировать, что цепочки снабжения будут работать быстро».

Сами военные промышленники, правда, ничего гарантировать не могут. Глава европейской ассоциации оборонщиков Ян Пие заявляет, что просто денежные вливания не помогут — нужны долгосрочные гарантии. А руководитель линии единственного французского завода, производящего те самые 155-миллиметровые снаряды в количестве 650 штук в неделю, говорит, что предприятиям придется идти на риск: «Речь об экономических рисках, мы вынуждены будем инвестировать в оборудование, которое потом, когда война закончится, просто не будет загружено».

Но в Европе все риски готовы брать на себя. Она продолжает отправлять оружие и обучать украинских военных в Германии, Британии, Польше. Польскую базу даже посетил британский наследный принц Уильям. Словакия передала обещанные советские истребители МИГ-29. И единственным, кто несколько испортил картину единения, оказался, как ни странно, президент Зеленский. ЕС, по его мнению, затягивает помощь по всем направлениям: от поставок некоторых видов оружия до санкций. Еврокомиссия даже не включила его речь в официальную трансляцию, хотя позже она была опубликована в Киеве.

Владимир Зеленский, президент Украины: «Дорогие коллеги, не чувствуете ли вы, что новых успехов у нас с вами меньше, чем новых затягиваний совместных действиях. К сожалению, это так. И в Кремле это видят. И это отдаляет нас с вами от достижения мира».

В литовском сейме, похоже, нашли еще одно препятствие на пути к миру. Его спикер на встрече патриархом Константинопольским Варфоломеем, как сообщает Baltnews, посетовала на то, что Бог покрывает империалистические устремления России.

Все выпуски программы «Итоги недели».