Этим вечером москвичка Любовь Петрушина, как обычно, проверит спасательную экипировку, чтобы ночью быть готовой по первому звонку вместе со своей собакой мчаться на выезд. Петрушина и ее Мичи — спасатели-волонтеры, каких в столице уже несколько десятков.
Чтобы получить право бескорыстно помогать МЧС в спасении жертв катастроф, добровольцы и их питомцы учатся каждые выходные, выезжая в безлюдные леса, заброшенные здания и на развалины.
Корреспондент НТВ Константин Гольденцвайг побывал на тренировке.
Собаки учатся летать. Защитники животных, может, и возмутятся, увидев такое, но ведь это не посторонние живодеры творят, а заботливые владельцы ошеломленного пса.
«Это делается для того, чтобы собака знала, не пугалась. Если нужно добраться, например, в такое место, куда можно добраться только с воздуха», — рассказывает хозяйка собаки.
То, что служебных собак-спасателей к спускают с вертолетов, бросают на завалы и выпускают в непролазные чащобы, телезрительница Петрушина знала давно из репортажей с мест разных катастроф. Но только в телевизоре были профессиональные кинологи МЧС, а тут, в тесной московской двушке, — маленький ребенок, мающаяся мать и четыре неуемные собаки.
Любовь рассудила трезво, мол, не пропадать же такой энергии, потому вместе с бордер-колли Мичи выучилась на спасателя-добровольца.
Любовь Петрушина, спасатель-волонтер: «У меня в рюкзаке всегда лежит рация с наушниками, пудра-присыпка, чтобы направление ветра определять, тапочки для собаки, если она поранится, а она ранится непрерывно».
Сюда-то уж точно, казалось бы, добрый хозяин собаку не выгонит. Недостроенная больница в подмосковном лесу. Здесь темно, промозгло — просто жутко. Учебные условия максимально приближены к реальным. Менеджер Ольга и ее эрдель из месяца в месяц свой единственный выходной проводят в этой дыре.
Ольга Сударикова: «Кто-то марки собирает, кто-то на машинах ездит, а я вот в трубе сижу. Это хобби такое».
Это кинологи-инструкторы прячут в закладки условных жертв катастрофы, которых надо будет найти, и готовят свежую партию новичков-волонтеров. Прежде всего, морально.
Екатерина Рогалёва, спасатель-кинолог: «Обучаем их распознавать запахи, например, крови. Они совсем другие на реальном завале. Поэтому некоторые собаки, когда в первый раз приезжают на обрушение, бывает, что даже пугаются, если натыкаются на мертвого человека, например. Хотя привыкли к живым».
Ее отточенному чутью и умению отличить людей рядом от других людей рядом, но только заваленных, например, арматурой, предшествовала упорная, нудная подготовка. С запрятыванием условно пострадавших в необъяснимые для собаки углы, с погонями по техногенным пейзажам и с отвлекающими маневрами. И вся эта собачья радость на голом энтузиазме и обмораживающем снегу.
Валерия Верховодко, спасатель-волонтер: «А кто на такие ЧП пойдет? Ведь сейчас даже поиск платным сделали. А мы стараемся, может, пригодимся. Сейчас меня закопают, потом и я кого-нибудь закопают».
После нескольких лет тренировок в заброшенных домах, разрушенных цехах и глухих лесах от пришедших на первое занятие остается обычно лишь каждый пятый. Точнее, каждая пятая, потому что российские добровольцы-кинологи — это, как правило, женщины. Они в горящую избу, может, и не войдут, но человеческую жизнь спасти смогут.
Любовь Петрушина, спасатель-волонтер: «Понятно, что глобальные катастрофы — это глобальные катастрофы, но жизнь какой-нибудь бабушки или дедушки не менее важна».
За «каких-нибудь бабушек-дедушек» ей не посвятят ни газетных заметок, ни фотографий на досках почета. И все-таки перед сном Любовь каждый раз заново перетряхивает старый рюкзак и проверяет аптечку. Ведь мало ли кого на рассвете искать придется.
