ММКФ представляет другое кино

На Московском Международном кинофестивале продолжается показ конкурсных работ. Пока одной из самых обсуждаемых остается «Чудо» — мистикофилософская притча Александра Прошкина, которую больше всего хвалят за, в принципе, не очень свойственную массовому российскому кино самоиронию.

Место и время действия картины — СССР ранних 50-х — объединяют прошкинскую работу с другой лентой-фаворитом. Речь идет о фильме Николая Досталя «Петя по дороге в царствие небесное».

Корреспондент НТВ Константин Гольденцвайг следит за ходом конкурса.

Что правда, то правда: звезд мирового масштаба на этом Московском кинофестивале почти нет. Где-то в «Пушкинском» видели оскаровского лауреата Эдриана Броуди, а в кинотеатре «Октябрь» промелькнула любимая актриса Фассбиндера Ханна Шигула, но в остальном — все больше зрители. И смотреть действительно есть что.

Половина конкурсной программы если и не на русском, то на языке, понятном сердцу любого русского зрителя. Ради этого, пусть и вопреки текущему моменту, на фестивале представлена целая ретроспектива фильмов из Грузии.

И если участвующий в конкурсной программе грузино-немецкий «Посредник» в Москве откровенно провалился — слишком много чернухи и мало смысла, то антивоенную драму «Зона конфликта» Вано Бурдули критики, напротив, приняли на «ура».

Вано Бурдули, режиссер: «Прошел год и мне было очень интересно и приятно, когда нас пригласили в Москву. К тому же я вообще считаю, что кино никак не связано с политикой».

Но с политикой связана война, а с войной — его кино. Выросший в Грузии начала 90-х, Бурдули первым из молодых режиссеров предпринял попытку описать то жуткое время без деления на абхазов и грузин, на плохих и хороших.

Линию грустного и грозного кино продолжают россияне. Конкурсные работы Александра Прошкина «Чудо» и Николая Досталя «Петя по дороге в царствие небесное» будто ведут заочный диалог друг с другом. И там, и там — советские 50-е. В центре обоих сюжетов — не исторические события, а их отражение в жизни реально живших людей.

В ту весну, когда страна лишилась вождя, лишившийся ума Петя решил, что теперь он первый в городе милиционер и даже больше того — автоинспектор.

В «Чуде» у Прошкина — свои чудеса, также происходившие в советской действительности, хоть в это теперь и не верится. Зимним вечером 1956 года иные жители Куйбышева пришли на танцы к комсомолке Тане.

Они увидели, как, сняв со стены икону и едва начав с ней плясать, полоумная Таня застыла. И так стояла несколько месяцев. С той поры прошло полвека, концы — в воду и в подвалы КГБ. Но главный киноисторик XX века России Александр Прошкин сумел поднять архивы.

Александр Прошкин, режиссер: «Чудо, это не озарение, а чудо — некое наказание за то, что нравы дошли до какого-то совершенно уже нижнего предела, когда все позволено, когда исчезает то, что называется богобоязнь».

Об этом — многие картины на нынешнем фестивале. Возможно, именно такое — философское, личностное, не языком, так духом — русское кино и составит лицо ММКФ. Пока, признаются члены жюри, лицо это лишь вырисовывается.