Петербургская Академия художеств ищет деньги на реставрацию редчайших полотен Брюллова

Сотрудник мозаичной мастерской при Академии художеств стирает почти вековую пыль времени с картонов кисти Карла Брюллова. Они — первооснова тех мозаик, что украшают своды купола Исаакиевского собора. Полотна переехали сюда после смерти живописца, тогда же было решено перевести все фрески Исаакия в мозаику.

Над монументальной росписью работал не один художник, но Карлу Брюллову достались самые ответственные участки, среди которых — паруса, предваряющие купольный свод. Фигуры четырех евангелистов художник хотел написать традиционно в технике фрески, но архитектор Монферран настоял на масле. И со временем такая работа пришла в негодность. Всё-таки пришлось восстанавливать по Брюллову в мозаике.

И восстановили. Только благодаря огромным полотнам-образцам. Воспроизвести живопись великого Карла было высочайше доверено Петру Басину. Однако художник не взялся за работу, пока сам мастер, к тому моменту тяжело заболевший, не подписал разрешение лично.

Уже после революции эти картоны в прямом смысле забросили как будто за ненадобностью. Мозаичная мастерская была озадачена украшением первых станций Московского метрополитена — тут уж не до великого Карла.

Под этикеткой «Строительство дворца Советов», а позже еще и под значительным слоем пыли уже почти вековые картоны пролежали еще 90 лет — с 1932-го. В мастерской многие знали, что хранят сокровище, но молчали, уберегая образы евангелистов от коммунистического времени.

Коломбина в мастерской сегодня особенно востребована, как и балкон галереи — иначе просто не оценить масштабы живописных полотен. В Исаакиевском соборе эти огромные паруса — 7 на 11 — на высоте 40 метров, а тут — прямо под ногами. Во времена Брюллова под купол полотна поднимались на специальных трапециях, но на этом сложности не заканчивались: важно было еще учесть искажения из-за высоты и изогнутой поверхности.

Четыре паруса весят полторы тонны, но куда больше их вес в истории отечественной живописи: это первые в России монументальные картоны для мозаик. По этим образцам со второй половины XIX века стали расписывать церкви и храмы по всей империи. До тех пор в основном была только клеевая краска. Ее в отличие от смальты сегодня мы бы точно уже не застали.

Но самостоятельное выживание и полуторавековая сохранность без поддержки мастеров для любого живописного полотна, скорее, чудо, чем рутина. Художники из мозаичной мастерской обращаются и в Министерство культуры, и в московскую Академию художеств за финансовой поддержкой. Но сохранить чудо или, как здесь говорят, хотя бы привести в божий вид, кажется, слишком дорого. Ответ один — денег нет.

Сохранить картоны Брюллова для академии особенно важно не только потому, что они первые, но главное, потому что на огромных полотнах с детально прописанными морщинами, складками ткани и тенями особенно ценно учиться новому поколению художников: учиться видеть, воспринимать и творить не только широкими мазками.