Необыкновенный расизм: грозит ли США новая гражданская война

Напарник стрелявшего Рольфа Девин Броснан, также проходящий по делу в качестве обвиняемого, на грани сенсационной сделки со следствием и готов дать показания на своего коллегу.

Закусочную, возле которой застрелили Брукса, тут же сожгли. Атланта на время стала вторым Миннеаполисом. Десятки полицейских и здесь, и по всей стране отказываются работать в таких условиях. Дональд Трамп под давлением согласился на реформу полиции, но в итоге запретил лишь задерживать подозреваемых удушающим приемом.

Гаррет Рольф действовал по уставу, но уже экс-полицейскому сейчас грозит что-то среднее между пожизненным заключением и высшей мерой.

Крис Стюарт, адвокат семьи Рейшарда Брукса: «Брукс шел на контакт, отвечал на вопросы, сдал тест, но офицер не отпустил его домой, хотя мог это сделать. Полицейский не стал проявлять участия, с этого все началось».

В переводе с адвокатского «не проявил участия» значит «попросил соблюдать закон, но сделал это без уважения — без учета сотен лет рабства».

А на месте гибели Джорджа Флойда проводят обряд крещения баптисты. За святость места они отвечают, чудеса — гарантируют.

Чарльз Каруку, пастор: «Люди ищут спасения, крестятся, исцеляются и освобождаются! Прошлой ночью человек избавился от 20-летней проблемы со спиной, последствия травмы исчезли мгновенно».

Смерть Флойда — как чудо. Проблему, не решенную с 1619 года, когда на континент завезли первых рабов-афроамеркианцев, расового неравенства снова стали обсуждать.

Сейчас что бы ни сделал чернокожий, расистами и убийцами будут белые полицейские. Во многом из-за сложившейся практики отношения людей в форме к черным, во многом из-за того, что жизни полицейских и их работу протестующие нередко при одобрении местных властей лишают всякой ценности.

Трудно быть белым. Сегодня на владельца жетона можно нападать толпой, бить ногами лежачего, стрелять, жечь машину и угрожать семьям. В той же Джорджии черных подростков, которых подозревали в ношении оружия, чуть не отбивает у полицейского толпа. Он, на беду оказавшись белым, посмел держать компанию на прицеле в ожидании подмоги.

За многочисленные грехи и жестокость отвечать приходится не только полицейским. Статуи Христофора Колумба и понаехавших за ним крушат, как злейшего врага. Конфедератов выносят из Конгресса, сбрасывают с постаментов. Памятник герою армии Конфедерации генералу Ли подсветили радужными цветами, хотя в гонениях на ЛГБТ-сообщество и его эксплуатацию замечен он не был. Даже первый президент Джорд Вашингтон пал жертвой этой новой, почти гражданской войны.

Половина учебника американской истории — на свалку этой истории. Видные государственные деятели, моральные и деловые авторитеты, буквально «святые» отцы-основатели из учебников и с купюр — Джефферсон, Линкольн и Вашингтон — поборники рабства. Банкноты с ними еще в почете. А вот памятники уже нет.

Ответное движение со стороны белых — это в том числе трамповское большинство — у себя в штатах такого прежде не позволяло и на протесты смотрело спокойно. Но сейчас неудобные вопросы задавать начали и они. Статуе темнокожего теннисиста Артура Кэша не повезло дважды. Сначала его изрисовали символикой борцов за права чернокожих, а после приехал странный белый и оставил свой след в борьбе за равноправие — «Жизни белых тоже важны».

Мороженое нельзя называть эскимо, чтобы не оскорблять представителей коренных народов севера. Johnson & Johnson снимает с производства косметику для осветления кожи. Торговая марка Uncle Ben’s и подобные избавятся от всех этих отсылок к черным страницам американской истории и заменит афроамериканцев на этикетках на кого-то еще.

Необыкновенный расизм. Новый уровень политкорректности. Это больше не равные возможности для белых и черных, а искупление белыми, которые никогда не владели рабами, некоей вины — очевидно, за цвет кожи — перед черными, которые в свою очередь в рабстве никогда не были. Но и в Америке 2020-го ощущают себя так, будто война Севера и Юга даже не начиналась.

Все это в канун 155-летия со дня полной отмены рабства. 19 июня — день Свободы. Праздник не всенародный, но в штате Нью-Йорк местные власти его на всякий случай успели сделать выходным днем.