НТВ проследило судьбу немца-перебежчика

Съемочная группа НТВ сегодня побывала в бывшем архиве вермахта. Там впервые согласились показать документы о немецком солдате, который, рискуя жизнью, пытался изменить ход истории, предупредив СССР о скором нападении.

Интересно, что об этом человеке почти все слышали, но никто толком не знает. Все, наверное, помнят хрестоматийное — «21 июня границу перешел немецкий солдат, сообщивший, что вермахт получил приказ атаковать..»? И больше — ни слова ни в каких хрониках.

Телекомпания НТВ решила восстановить справедливость и имя героя. Солдата звали Альфред Лисков, и судьба его очень показательна.

Репортаж корреспондента НТВ Константина Гольденцвайга.

Кем был тот немецкий солдат и почему в последний момент он перешел через Западный Буг на советскую сторону, ни по ту, ни по другую сторону границы всерьез никто не изучал. Документы на Альфреда Лискова в бывшем архиве вермахта для съемочной группы НТВ открывают впервые.

Вольфганг Рэммерс, начальник отдела архива личных потерь вермахта: «Его фамилия в первом же списке потерь. Вот, 22 июня 41-го, город Сокаль. Но что странно: в отличие от других выбывших из строя, о Лискове больше никаких данных. Что с ним стряслось, для начальства было загадкой».

В полку сочли поначалу, будто ночью 22 июня он попросту утонул в Западном Буге, возводя переправу для войск. Однако уже в июле на Украине однополчане утопленника наткнулись на сбитый русский самолет. А рядом лежали листовки за его подписью: «Сдавайтесь красноармейцам».

«Палка офицера, угроза расстрела заставляет немецкого солдата воевать. Но он не хочет этой войны. Он жаждет мира, как и весь германский народ», — говорилось в листовках.

В германском гестапо на изменника Рейха завели уголовное дело, сохранившееся до наших дней. Допросы близких, друзей и бывшей жены, которую Лисков оставил с сыном за три месяца до осуществления плана. В том, что бегство было именно планом, сомнений не остается. Как и в том, что процесс над Альфредом Лисковым, попадись он лишь вновь в руки немцам, завершился бы показательной казнью.

Из показаний Пауля Шрёдера, бывшего друга Альфреда Лискова: «Даже в среде коммунистов он выделялся своими высказываниями. Еще до войны он звал нас на баррикады и твердил, будто мы должны почитать его, словно вождя».

Так снова осознаешь, что война сломала не только его судьбу, но и изменила судьбы миллионов. Родной для Альфреда Лискова русский городок Кольберг после войны стал польским Колобжегом. Но все немцы оттуда были выселены и заселены поляки с нынешней Западной Украины — из тех самых краев, в которых 21 июня 41 года и перешел советскую границу ефрейтор Альфред Лисков. Неизменным с тех пор осталось только одно: и тогда и теперь это самые что ни на есть рабочие окраины. Рабочий мебельной фабрики Лисков примкнул к компартии именно здесь.

Иероним Крочиньский, историк: «Он искренне верил в коммунизм, был идеалистом. Верил в то, что это и есть дорога к счастью человечества. Он был тонким, вежливым человеком. А какие стихи слагал! В местной печати публиковать их, впрочем, не решались. Уж больно смелые были идеи».

Земляк Альфреда Лискова историк Иероним Крочиньский пытался реконструировать по кирпичикам подлинную жизнь забытого солдата. Но чаще находил парадные статьи в «Известиях» и «Правде». Лисков с рабочими обувной фабрики, Лисков с тружениками тыла…

Сегодня — перебежчик, вчера — сын уборщицы и батрака из нищей семьи. Под образ хорошего немца, столь нужного советской пропаганде, он подходил идеально. В Советском Союзе Лисков вступил в Коминтерн, разъезжал с агитпоездами, его имя пестрило в хронике, но затем вдруг исчезло, словно не было человека.

Иероним Крочиньский: «Первое время Лисков участвовал в заседаниях Коминтерна, вел агитработу среди немецких солдат. Но никому не известно, продолжал ли Лисков также верить в идеалы социализма, узрев, каков он в Советском Союзе. Очевидно, он был разочарован. Разочарованы были и в нем».

В ноябре 41-го Лискова как члена исполкома Коминтерна эвакуировали в Башкирию. По плану, немецкие члены Интернационала должны были вести работу с военнопленными в лагерях. Но уже в январе 42-го недавний любимец советского народа сам угодил в лагерь НКВД. Есть версия, что за этим стоял личный конфликт простого немецкого пролетария с Ульбрихтом и Димитровым, будущими назначенцами Сталина в ГДР и Болгарии. Для Лискова это значило только одно: что на чужбине, что дома — смерть и забвение.

Томас Менцель, заведующий отделом Федерального военного архива Германии: «Есть протокол последнего из множества гестаповских допросов матери Лискова, на котором она от него окончательно отреклась. Он датирован августом 44-го, когда уж и не было ясно, жив ли ее сын».

Пану Крочиньскому и по сей день неясно. Документов на Лискова в архивах НКВД то ли не сохранилось, то ли просто и нынче их не хотят выдавать. Тем труднее допустить, что немецкий солдат мог бы выйти из ГУЛАГа живым в разгар войны.