Почему власти Польши умалчивают о роли советских военных в судьбе «Собибора»

Посетители увидят личные вещи Печерского, в том числе и ту знаменитую рубашку, которую подарила ему девушка-голландка за несколько часов до начала восстания. Однако далеко не всем очевидна роль советской армии в судьбе концлагеря. Польские власти, которые заканчивают реконструкцию мемориала, почти всю информацию о наших солдатах игнорируют.

Еще в 2013 году, когда Польша взялась перестраивать мемориал в бывшем лагере смерти «Собибор», стало ясно, что официальная Варшава делает все, чтобы в этом проекте не было специалистов и историков из России. Сначала заявки на участие в реконструкции от трех московских музеев и исторических обществ отклоняли по формальным предлогам, потом и вовсе их начали заворачивать без объяснения причин.

Михаил Мягков, научный директор Российского военно-исторического общества: «Мы можем предоставить свой опыт, свои наработки, архивные наработки, поднять уникальные фотографии, рассказать так, как никто не расскажет, на основе тех ценностей гуманистических, которые должны соблюдаться сегодня в Евросоюзе, чтобы никогда больше этого не произошло. Но вот так вот выкидывать нас из-за каких-то формальных признаков?»

Есть данные, что на месте «Собибора» будет построен некий обезличенный памятник жертвам холокоста в Европе. Здесь собираются рассказывать о гибели евреев из Голландии и Чехословакии, но Варшава намерена вымарать из памяти тот факт, что из 250 тысяч жертв «Собибора» 90 тысяч были польскими евреями, зачастую выданными фашистам польскими националистами. И не будет здесь рассказа о подвиге советского лейтенанта Александра Печерского, возглавившего единственное за всю Вторую мировую войну успешное восстание узников концлагеря.

Томаш Янковский, политолог: «Такова принятая сейчас в Польше политика создания другой истории. Замалчивание участия советских солдат в восстании в „Собиборе“, например. Директор музея в „Собиборе“, если бы принял помощь русских, тут же потерял бы работу как российский шпион».

Семён Розенфельд — последний свидетель «Собибора». В лагерь он попал по этапу из Минска, после ранения и плена, вместе с Печерским. Его и еще 8 человек из эшелона, самых крепких физически, отобрали для работ. Остальных убили. В газовую камеру загоняли по 800 человек, якобы на помывку. Двери закрывались герметично, выхлоп от двух танковых дизелей по трубам поступал внутрь, через 10 минут все погибали от удушья. Тела или сжигали, или сбрасывали в траншею.

Эсэсовцев в лагере было немного, человек 30, и еще порядка 160 украинских полицаев. Узники планировали тихо, поодиночке ликвидировать офицеров, захватить оружие и уходить с боем. Печерский возглавил восстание. В ударную группу набрали пленных красноармейцев.

Семён Розенфельд: «Он говорит: ты сможешь топором убить человека? Я говорю: человека — нет, а вот немца — да. Он мне ответил: вот и хорошо, не бойся, я буду рядом».

Из 300 беглецов к белорусским партизанам пробились лишь 53 человека. Остальных каратели схватили или местные выдали. Но история этого восстания никак не будет отражена в мемориале, обустраиваемом польскими властями.

Михаил Мягков: «Разгромить нас идеологически, поставив по разные стороны баррикад, и сделать из нас врагов, чтобы мы смотрели друг на друга сквозь перекрестье прицелов, — вот их основная задача».

Остается долго догадываться, куда заведет Варшаву нынешний курс на так называемую декоммунизацию и переписывание истории.