Что в Пакистане делают с террористами

Название расположенного в Пешаваре лагеря — Сабаун, что в переводе с пушту означает «первый луч солнца на рассвете». Сейчас здесь 218 человек, добровольцев нет. Курс дерадикализации проходят те, кто воевал за террористов или им сочувствовал. Среди активных есть бывшие штурмовики, несостоявшиеся смертники и даже член высшего совета «Талибана» (запрещен в РФ). Сейчас он учится на секретаря, пока за стенкой паяют микросхемы его бывшие коллеги по джихаду.

Саезол Хасан, психолог лагеря перевоспитания: «Мы просто помогаем им понять проблему и бороться с негативным образом мышления — ежедневным воспитанием и трудом на благо общества».

За восемь месяцев в лагере перевоспитания любого крестьянина обещают превратить в первоклассного автомеханика. В прошлой жизни эти люди знали, как работает бомбы в машинах, а теперь разбираются в двигателях и трансмиссии.

Арахман Масуд, главный врач лагеря перевоспитания: «Нет, это не тюрьма. Здесь государство дает им хорошие возможности, чтобы они стали нормальными людьми».

Через Сабаун прошли 1148 человек. Некоторые теперь якобы пишут своим бывшим надзирателям радостные письма из Бахрейна и Катара, где пооткрывали автомастерские.

Мухаммад Фейсал, официальный представитель МИД Пакистана: «Начиная с 1979 года американцы подготовили большое количество „бойцов за веру“, финансировали их, а потом ушли. Группировки остались, и это стало главной проблемой Пакистана. И именно поэтому на все обвинения Америки сейчас мы не реагируем, мы все равно будем делать только то, что считаем правильным».

После теракта в школе Пешавара Пакистан издал нацплан по борьбе с террором: отменил мораторий на расстрел, ввел военные суды, доработал программу лагерей. Прошлогодняя новинка — назидательные игры для смартфонов, созданные по приказу пакистанской армии. Сыграть за рейнжера и ликвидировать отряд боевиков можно в любой провинции страны. Хотя для этого не обязательно уходить в виртуальную реальность. Там, куда не дотянулась власть с полицией, пакистанцы дорабатывают сами. Люди с охотничьими карабинами и дробовиками все еще привычное явление на трассах, в селах и даже в крупных городах.

Кроме дерадикализации, в Пакистане наблюдается процесс обратный и почти созвучный — легализация террористических группировок. Это когда боевики, особенно их спонсоры и вдохновители, регистрируют политическую партию, а когда и ее заносят в черный список — трансформируют партию в благотворительную организацию.

Йохан Чако, политический аналитик, эксперт по Южно-Азиатскому региону: «Пакистанские группировки или иногда даже левые или прогрессивные силы имеют особые отношения с государством. Они — стратегический актив. Но это скрытый актив. В том смысле, что правительство не признает отношений с этими группами, но при этом защищает их. Они считают, что эти группы и использование исламской идеологии в военных целях почти так же важны, как ядерное оружие».

И это уже не конспирология. Помимо новых ракет «Шахин-3», у Пакистана еще есть 20 группировок, которые, по отчетам из ООН, свободно действуют в стране. Вопрос, какое оружие страшнее — то, что на плацу с красной кнопкой пуска или то, что за кулисами, но любой момент может спровоцировать на нее нажать?