Публичный дом в Бухенвальде

В Германии предан гласности доселе малоизвестный факт из нацистского прошлого. То есть, историки и специалисты о нем, конечно, знали, но говорить о таком не очень ловко даже через 60 лет.

О публичных домах, существовавших в концлагерях не писали ни в Западной, ни в Восточной Германиях, ни тем более в СССР. Кощунственной выглядела сама близость слов «бордель» и, скажем, «Бухенвальд».

Но давно известно: чем дальше событие во времени и чем меньше остается свидетелей, тем легче снимать табу. Что и делается на выставке, которую посетил европейский корреспондент НТВ Андрей Шилов.

Бывший узник Бухенвальда голландец Альберт Ван Дейк диктует мемуары о двух годах в концлагере: ужасы, пережитые многими, и отдельной главой — нерассказанное никем.

Альберт Ван Дейк, бывший узник концлагеря Бухенвальд: «Это лагерь с бараками, и там был публичный дом».

То, что в концлагерях были публичные дома, причем не для охраны, а для узников, некоторые нехотя признавали. Ван Дейк первый, кто честно сказал, что он бывал в публичном доме Бухенвальда.

Альберт Ван Дейк: «Этих женщин большинство узников призирало. Но разве они туда добровольно приехали? Нет».

Визит в спецбарак стоил две рейхсмарки, или 10 дневных заработков узника, притом, что платили зарплату только лучшим рабочим. Но европейцам в концлагерях разрешали получать деньги из дома.

Альберт Ван Дейк: «Старшие мне говорили: как тебе не стыдно, мама скопила для тебя деньги, а ты их на женщину тратишь? А мне не было стыдно: тебя моют, бреют, дают чистую одежду, ты получаешь женщину. Так я познакомился с Фридой».

Для Ван Дейка это память о первой наивной влюбленности, а для историков и политиков публичные дома как бы портили картину ужаса и героизма в нацистских лагерях, местах массового убийства и тайного сопротивления.

В кинохронике четко видны номера узников нацистских концлагерей, но их снимали на черно-белую пленку. Там трудно заметить другие знаки различия — разноцветные нашивки.

В мемориале на месте женского концлагеря Равенсбрюк они как бы в самом сердце узников. Красные нашивки были у политзаключенных, зеленые — у уголовников, синие — у гастарбайтеров, розовые — у гомосексуалистов, желтые — у евреев. Женщин для концлагерных публичных домов набирали из категории «черных треугольников» — цыгане и антиобщественные элементы.

Считается, что это идея Гимлера: развести сотни узниц женского концлагеря по остальным и устроить публичные дома повышения эффективности труда. В Бухенвальдском фотоальбоме эсэсовцев сохранился снимок барака. Именно здесь бывал молодой Ван Дейк.

Туда не пускали евреев, советских пленных, уголовников, но физическое состояние и остальных было ужасным — какие тут удовольствия?! Привилегией пользовалось меньшинство — старшие по баракам, писари, повара, санитары.

Карта сексуального насилия в Европе времен Второй мировой: зелеными цветом отмечены публичные дома Вермахта по всем фронтам, серым — в концлагерях. Это первая выставка на запретную тему в немецком музее женского концлагеря Равенсбрюк.

«Всем обещали освобождение через 6 месяцев, но никого, конечно, не отпустили. Многие возвращались в женский лагерь беременные, многие с сифилисом», — рассказывает бывшая узница концлагеря Равенсбрюк.

Сотни узниц концлагерных публичных домов после войны жили в стыде. Военное сексуальное насилие ООН признала преступлением против человечности только в ХХI веке.

Инза Эшебах, руководитель мемориала бывшего концлагеря Равенсбрюк: «Женщины, разумеется, не рассказывали об этом после войны. Одно дело говорить: я работала плотником или я строила дороги, и совсем другое — меня вынудили работать проституткой».

60 с лишним лет после войны оказалось, что целая глава ее истории совсем неизвестна. Теперь это архивный поиск. Но, может, кто-то как Альберт Ван Дейк еще решится рассказать о себе и нарушить последнее табу Второй мировой.