Имеет ли право врач прервать жизнь пациента, когда эта самая жизнь — сплошная череда мучений?
Имеет ли право врач прервать жизнь пациента, когда эта самая жизнь — сплошная череда мучений? Об эвтаназии спорят медики и юристы, священнослужители и правозащитники. В некоторых странах она приравнивается к убийству, в других (например, в Бельгии) ее считают неотъемлемым правом больного человека уйти достойно.
С теми, кто помогает умереть, встретился в Брюсселе корреспондент НТВ Сергей Холошевский.
Официально эвтаназия, что в переводе с латинского означает «легкая смерть», была разрешена в Бельгии еще шесть лет назад. С тех пор этот способ ухода из жизни набирает здесь все большую популярность. Здоровым людям не дано понять, зачем уходить в мир иной именно так. И даже немногие их тех, кто переживает каждый день мучительную боль и страдания, способны сделать этот последний шаг.
Теперь каждое утро Ремо делает апельсиновый сок только для себя, проходит мимо бесценных книг, которые они вместе с женой Николь собирали всю жизнь, и едет на автобусе в центр города.
Ремо Дамбрехт. «Здравствуйте! „Ассоциация за право умереть с достоинством“, чем могу помочь?»
Часто ему звонят совсем здоровые люди, которые просто боятся естественной смерти. Годами они состоят членами этого общества, платят взносы и ждут того самого последнего дня — последнего визита доктора. Со стороны, если не знать о сути, можно подумать, что Ремо с коллегами работают, например, в благотворительной организации. Впрочем, они именно так и считают.
Жаклин Эрмон, глава «Ассоциации за право умереть с достоинством»: «Перед актом эвтаназии между врачом и пациентом должны установиться доверительные и долгие отношения. Доктор должен быть абсолютно уверен, что причиной такого решения стала неизлечимая болезнь, а не, например, неурядицы в семье».
Если два года назад в Бельгии так покинули этот мир 400 человек, то сейчас их число увеличилось в несколько раз. В местных аптеках даже появились специальные наборы для эвтаназии, которые может заказать практикующий врач. Доктор Лосиньоль прошлым летом пришел к страдающей жене Ремо.
Доминик Лосиньоль, заведующий онкологичеким отделением госпиталя Борде: «У пациентки была неизлечимая форма онкологического заболевания, она несколько раз давала свое письменное согласие на эвтаназию. Мне пришлось ассистировать врачу, который делал ей инъекцию. Это непросто. В Бельгии есть правило: медик, который проводит эвтаназию, нуждается в психологической помощи».
Ремо Дамбрехт: «Она ушла в нашей спальне. Жена была спокойна, даже немного улыбалась. Мы ждали этого момента, готовились к нему семь лет. Страдания и боль были уже невыносимыми, это был единственный выход».
Ремо показывает бумаги «Ассоциации», исправно оплаченные взносы и письмо священника. Николь накануне отказалась от крещения. Как кандидат на проведение эвтаназии, она несколько раз заполняла бумаги, где подтверждала, что находится в здравом уме и даже могла выбрать инъекцию или яд.
Ремо Дамбрехт: «Вся наша семья — двое сыновей, двое дочерей, их дети. Есть фото, когда мы в последний раз собирались вместе. Это было пред уходом Николь».
Ее дочь, профессор, преподаватель истории в Брюссельском университете, вспоминая последние минуты жизни матери, еле сдерживает слезы.
Катрин Дамбрехт, дочь Николь: «Для нее это было благо. Но для нас, как бы это красиво не называли и как бы мы к этому страшному моменту не готовились, смерть стала трагедией».
Эмилия Дамбрехт, внучка Николь: «Меня часто спрашивали потом, хотела бы я уйти таким образом. Наверное, да. Но я не смогла бы, у меня бы просто не хватило сил».
В Британии эвтаназия карается 14 годами тюрьмы, в Швейцарии, Бельгии и Голландии законы куда либеральнее. В последнее время даже появился новый термин —