Ирада Зейналова: «Владимир Владимирович, прекрасный формат „Примаковских чтений“! Примаков всегда ассоциировался в политике с мудростью. Он был виртуоз этого искусства возможного, и казалось, что он мыслит государствами. И многое из того, что он говорил, делал, мы осознаем только сейчас. На ваш взгляд, он понимал, к чему ведет та цепочка событий, которая развивалась в последние десятилетия? И вы понимаете, к чему это всё ведет?»
Владимир Путин: «Ну, во-первых, я бы хотел сказать, что у нас несколько площадок для обсуждения не только внутренних вопросов развития России, но и международных проблем. Но площадка „Примаковских чтений“ — она должна иметь свое собственное лицо. И, на мой взгляд, прежде всего она должна собирать экспертов, людей, которые занимаются научными исследованиями в различных областях, так или иначе связанных прежде всего с научной жизнью. В этом смысле само имя Евгения Максимовича Примакова как нельзя лучше подходит для того, чтобы собирать экспертов на площадке подобного рода, потому что Евгений Максимович был человеком очень разносторонним. Он был и ученый (и, наверное, он с этого начинал, он был прежде всего ученый), и государственный деятель. Причем работавший в самых различных ипостасях, по разным направлениям. И институты возглавлял, и внешнюю разведку возглавлял, и министром иностранных дел был, и был председателем правительства Российской Федерации, возглавлял Торгово-промышленную палату. И он при этом никогда не оставлял не только свою практическую деятельность, но и деятельность в сфере науки. И я действительно, это не для красного словца сказал, обращался к нему за советом и за помощью в реализации достаточно сложных и тонких миссий. Одна из них, я не стал говорить с трибуны, — это поездка его к Саддаму Хусейну. Я просил его это сделать, и он эту поездку осуществил, он имел очень долгую беседу, разговор с Саддамом Хусейном как раз до интервенции со стороны Соединенных Штатов. Кстати говоря, если бы предложения, которые были тогда нами сформулированы, мы смогли бы реализовать, может быть, такого драматического события в Ираке бы и не было. Хотя политика не любит сослагательного наклонения, как известно, поэтому не будем ничего предполагать, но во всяком случае такого рода миссии даже тогда, когда он уже внешне отошел от активных дел, он исполнял.
Что касается предвидения, конечно, опираясь на свои знания региона, особенно Ближнего Востока, опираясь на свой опыт и интуицию, он многое предвидел, и предвидел негативные последствия будущей „арабской весны“ так называемой. Уверен, что если бы тогда прислушались, то, может быть, такого развития ситуации и не было бы. Но надо прямо сказать: возможности наши были тогда действительно ограничены, как-то влиять в практическом плане на развитие событий мы впрямую не могли, либо возможности наши повлиять на эти события были весьма ограничены, тем более что ключевые игроки на международной арене предпочитали уже не ориентироваться на нормы международного права, а предпочитали исходить из своих геополитических интересов. И ставили именно это во главу угла своей практической деятельности на международной арене. Но в любом случае общение экспертов, которые занимаются этим видом деятельности, и встречи, обсуждения текущих проблем, и взгляд в будущее — он крайне востребован. И очень полезен».
Ирада Зейналова: «Владимир Владимирович, а вот Сирия, Ближний Восток — его сейчас взрывают и поджигают те, кто в свое время начинал с Югославии, Босния, Косово… Я имею в виду и Западный блок, и исламских экстремистов — и позиции Москвы достаточно прозрачны, достаточно стабильны: товарищи, нельзя делать ничего без разрешения, без резолюции ООН, без одобрения мирового сообщества. Давайте уважать законы друг друга, давайте не будем вмешиваться в дела друг друга без разрешения ООН. Но нас не хотят слушать. И в ответ риторика только ужесточается, а это совершенно не способствует решению проблем. Так почему нас не хотят услышать?»
Владимир Путин: «Ответ очень простой: слушают тех, чей голос звучит достаточно громко для того, чтобы их услышали. А если это какой-то незначительный элемент в международных отношениях, то тогда, конечно, можно делать хорошую мину, но игра все равно будет плохой по отношению к тем, кого не считают достаточно весомым партнером. Ситуация меняется. И я думаю, что ни для кого уже не секрет, все и так видят, что уже многие наши партнеры предпочитают уже сами обращаться к принципам международного права, потому что баланс в мире постепенно восстанавливается. Ну это неизбежно! Попытки создать этот однополярный мир провалились. Мы живем уже в другом измерении. Но мы, я имею в виду Россию, всегда придерживались той точки зрения, что, защищая свои собственные национальные интересы, мы должны с уважением относиться к интересам других. Вот так мы собираемся строить наши отношения со всеми нашими коллегами».
Ирада Зейналова: «(Избранный президент США) Трамп — он же бизнесмен, он государство явно воспринимает как корпорацию. Мы сможем найти с ним общий язык? Ведь мы пока не знаем, кто у него будет заниматься внешней политикой, но вряд ли это какие-то поклонники России».
Владимир Путин: «Трамп был коммерсантом и был предпринимателем. Сегодня это уже государственный деятель, сегодня это уже глава Соединенных Штатов Америки, одной из ведущих стран мира, ведущей экономики мира, ведущей военной державы. И поскольку он смог добиться успеха в бизнесе, это говорит о том, что он человек умный. А если умный человек, то значит, он вполне и достаточно быстро осознает другой уровень ответственности. Мы исходим из того, что он будет действовать именно с этих позиций».
